Шабаш
Дело ходко двигалось к «главному процессу», соответственно, подобрали главного обвиняемого. Было установлено, что организовавший сейлемский шабаш «высокий нездешний мужчина», о котором сообщила Титуба, – это бывший местный пастор, преподобный Берроуз, не так давно перешедший в другой приход. Не пользовавшийся популярностью у прихожан Сэмюэл Пэррис весьма ревниво относился к славе предшественника и отзывался о нем крайне неодобрительно, так что одной из юных доносчиц не составило большого труда догадаться, на кого показать в следующий раз.
Коль скоро есть организатор, то должна быть и достойная преступная организация. Ее продолжали сколачивать подручные Пэрриса: благодаря их наводящим вопросам барышни переключились с женщин на богатых и уважаемых отцов семейств. В сообщники Берроуза попали, к примеру, отставной офицер Джон Олден и Филип Инглиш, владелец домов, кораблей и морской пристани. И даже один из судебных приставов, раскаявшийся в содеянном и пытавшийся бежать из Сейлема.
Главный процесс начался в мае. К тому времени о сейлемском деле знала вся Новая Англия. Однако прибывшему наконец новому губернатору сэру Уильяму Фипсу было не до ведьм: он был обременен особыми поручениями – закончить войну с индейцами и урегулировать конфликт с пуританами, недовольными новым «колониальным» законодательством. Поэтому он умыл руки, переложив разбирательство на тройку судей во главе со своим заместителем Стафтоном. Собственно, разбирательство требовалось лишь для соблюдения процедуры, в его результате сомневаться не приходилось.
Практика показывает, что даже хорошо смазанная машина подобных процессов порой дает сбои. Правда, случается это лишь там, где судебное право не пустой звук. Так, в соседнем с Сейлемом Эндовере, также охваченном ведьмоманией, нашелся человек, который сообразил подать встречный иск на доносчика, обвинив того в клевете и потребовав огромной денежной компенсации. Разбор дела растянулся на годы, зато этот смелый поступок заметно охладил пыл местных стукачей. А уже упомянутая Ребекка Нэрс, известная своей набожностью, непоколебимой уверенностью в собственной правоте, произвела на присяжных впечатление столь сильное, что те объявили ее невиновной.
Однако справедливости не суждено было восторжествовать. Сразу же после объявления вердикта присутствовавшие на процессе «пострадавшие» барышни завыли и забились в корчах так, словно пришел их последний час. Спектакль возымел действие: судья Стафтон попенял присяжным за попустительство нечистой силе и отправил их подумать еще разок. И те после краткого совещания единогласно решили: виновна. После такого урока следующим четверым обвиняемым (в их числе был Берроуз) приговор был вынесен без сучка и задоринки. 19 июля четыре ведьмы с «ведьмаком» Берроузом во главе были повешены при большом стечении народа на холме неподалеку от Сейлема. Правда, и на сей раз не обошлось без сбоя. Непосредственно перед казнью преподобный Берроуз громогласно и без запинки помолился. А ведь в конце XVII столетия любой ребенок знал, что одержимые дьяволом не в состоянии это сделать внятно и без кощунственных ошибок.
Толпа горожан, потрясенная случившимся, зароптала и начала теснить приставов с намерением освободить бывшего пастыря. Но тут, к несчастью, вмешался специально прибывший из Бостона наблюдатель – Коттон Мэзер, тот самый, чья книга произвела столь неизгладимое впечатление на сейлемских дев. (Авторитетный демонолог, надо отдать ему должное, всегда последовательно выступал против скороспелых и огульных обвинений в ведовстве, требуя от следствия веских доказательств.) Страстная речь богослова, напомнившего сейлемцам, что нет ничего страшнее и коварнее дьявола в ангельском обличье, решила дело: Берроуза вздернули.
2 августа повесили шестерых, 22 сентября – еще семерых. А в промежутке между этими казнями умер под пыткой фермер Джайлс Кори, имевший наглость вступиться за жену. На процессе он отказался отвечать на вопросы судей, и те вспомнили известный еще в старой доброй Англии закон, по которому любителям играть в молчанку следовало класть на грудь гири, пока не заговорят. Мужественный фермер произнес только: «Прибавьте груз!», – и очередная гиря выдавила из Кори не признание, а душу.